Очень краткое содержание (в двух словах)
Яков Голядкин, собираясь на обед к своей возлюбленной Кларе Олсуфьевне, вёл себя нервно и странно. Когда он, наконец, приехал, то не был впущен в дом. Он пробрался через чёрный ход, после чего устроил там скандал. Выдворенный, он пошёл гулять по набережной Фонтанки и неожиданно встретил там своего двойника, который вместе с ним пришёл к нему домой. Утром, в департаменте он снова его встречает, а также узнаёт, что того приняли на работу к нему в отдел. Позже он выясняет, что тот его полный тёзка. Вскоре младший Голядкин выдаёт работу старшего Голядкина за свою, а также начинает вести себя вызывающее и нагло. Яков Голядкин не знает что делать, к тому же его заставляют сдать дела, а его камердинер уходит от него. Тут он получает письмо от Клары Олсуфьевны, которая просит спасти её. Он прячется в условленном месте под её окнами, но его замечают и зовут в дом, полный гостей. Все его успокаивают, приходит врач, который сажает его в карету. Через некоторое время Голядкин замечает, что это не совсем его знакомый врач, и он в ужасе кричит.
Может показаться, и в некоторой степени это так и есть, что произведение Ф. М. Достоевского «Двойник», написанное в 1846 году, представляет собой длинную, очень мрачную и скучную повесть из жанра классической эпохи романтизма о доппельгангере, двойнике человека - темной стороне личности и антиподе ангела-хранителя. В таких произведениях у некоторых авторов их герой может не отбрасывать тени и не отражаться в зеркале. Это зачастую предвещало смерть персонажа. Двойник становится воплощением теневого бессознательного содержания (это привычки, желания, инстинкты и прочее) с его «приличными и приятными» представлениями о самом себе. Этот двойник начинает питаться за счет протагониста и по мере его ослабления и увядания становится сильнее, самоувереннее, вытесняет его и занимает его место.
Анализ повести
Очень непростым для понимания сделал свое уникальнейшее произведение «Двойник» Достоевский. Краткое содержание его будет представлено немного ниже.
Однако в нем есть над чем подумать и поразмыслить, ведь Достоевский слишком глубоко копается в человеческой душе, пытаясь вытащить наружу из нее все, что многие из нас не хотят видеть и замечать. И поэтому сразу прийти к правильным выводам не так-то и легко.
Достоевскому было 24 года, когда он написал эту повесть, или поэму, как он ее сам назвал. Она была издана в журнале «Отечественные записки» вслед за «Бедными людьми». В образе героя Голядкина писатель использовал черты характера писателя Я. П. Буткова, судьба которого была немного схожа с жизнью главного героя. А писал он в основном на тему маленького человека - мелкого чиновника, столичной бедноты, который постоянно находился в материальной нужде, вечно дрожащий с начальствующими людьми. Он знал эту тему очень хорошо, так как сам был таким.
«Двойник» (Достоевский): краткое содержание
Главный герой - Яков Петрович Голядкин - занимает должность титулярного советника. Сам по себе он человек безвредный, простодушный и мягкий. Про себя он неоднократно говорил, что человек он прямолинейный, не интриган и маски надевает только на маскарад, как это принято в светских кругах. Эти качества он при каждом случае в разговоре пытается выдать за собственные добродетели.
Голядкин чувствует себя человеком маленьким, слабым и не защищенным. Его неосознанные страхи, ущемленные амбиции и комплексы проявили в нем болезненную мнительность и склонность видеть обиду в словах, жестах и действиях. Ему постоянно кажется, что кругом плетутся интриги против него, что под него копают.
Прием у Рутеншпица
Однажды серым осенним днем герой просыпается у себя дома, подходит к зеркалу, смотрится в него и видит там свою «заспанную, подслеповатую и довольно оплешивевшую фигуру», но, как бы то ни было, остается ею доволен. И тут же он достает свой бумажник и насчитывает в нем 750 рублей со словами, что там знатная сумма.
Так начинает свое развитие повесть Достоевского «Двойник». Краткое содержание далее повествует о том, что герой собирается и едет на прием к своему доктору - Крестьяну Ивановичу Рутеншпицу.
При встрече он начинает разговаривать с ним отрывисто, сбивчиво и постоянно путается. Называет себя смиренным и незатейливым человеком, который любит спокойствие, а не светский шум, где нужно уметь комплимент раздушевный составить, а хитростям он этим не учился. Дальше он без остановки начинает говорить о том, что он человек маленький, не интриган, чем и гордится. Голядкин возмущен сватовством племянника его начальника - Андрея Филипповича. Мол, слухи идут, про «близкого знакомого», что тот дал подписку жениться, а он уже с другой стороны жених, а невеста просто бесстыдная немка Каролина Ивановна. Потом Яков Петрович уходит, думая, что доктор глуп и ничего не понимает, что оставляет Крестьяна Ивановича в полном недоумении.
А дальше Голядкин отправляется на званный обед и бал к статскому советнику Берендееву Олсуфию Ивановичу в честь дня рождения Клары Олсуфьевны - его дочери. Но слуга на пороге заявляет ему, что его не велено пускать. Тогда Яков Петрович решается тайком проникнуть внутрь. На балу многолюдно, и взоры людей сразу останавливаются на Голядкине. Он от страха забивается в угол и чувствует себя букашкой. А потом его и вовсе выдворяют на улицу.
Некто
А дальше краткое содержание «Двойника» Достоевского продолжается описанием природы. Ночь была ужасная, ноябрьская, туманная, холодная и мокрая. Голядкин спасается от «своих врагов» бегством. Он так же хотел убежать и от самого себя или вовсе «уничтожиться». На минуту он было остановился и стал смотреть в мутную черную воду реки.
Вот тут-то и появляется тот самый его загадочный двойник. Достоевский (краткое содержание также передает это) свое произведение насыщает очень одним очень странным и любопытным событием.
Вдруг расстроенный Яков Петрович замечает, что по тротуару с легкой притрусочкой идет прохожий, который потом еще несколько раз встретится ему по дороге. И самым ужасным было для него встретить незнакомца у себя дома. И этот Некто оказался его двойником во всех отношениях - еще один Голядкин Яков Петрович.
А утром он встретил его в своем отделении на работе. Это был новый сотрудник с такой же фамилией и внешностью, однако среди сослуживцев он не вызывал никаких недоумений.
После работы двойник изъявил желание объясниться с Яковом Петровичем, который сразу пригласил его к себе домой.
Обед
Хозяин обхаживает гостя, поит пуншем и кормит обедом и так проникается к нему симпатией, что предлагает с ним быть родными братьями, начать вести интриги в пику врагам, а заодно и хитрить. Рано утром гость незаметно ушел. Теперь двойник Голядкина начинает выслуживаться перед начальством самым низким образом, плетет коварные интриги, перед другими чиновниками унижает его: то щипает за щеку, то щелкает по брюшку.
Настоящий Голядкин таких оскорблений снести никак не мог: после службы, увидев двойника на лестнице, он пытается завязать с ним разговор, но тот бесцеремонно садится в карету и уезжает.
Теперь часто бегает у начальства по важным и особым делам этот двойник. Достоевский краткое содержание странных событий накаляет до невозможности. Изведенный до крайности, Яков Петрович пишет своему двойнику-обидчику письмо, в котором просит объясниться. Петрушке он наказывает узнать его адрес. Слуга в скором времени сообщает, что тот живет на Шестилавочной улице, однако Голядкин понимает, что это его адрес, и решает, что бездельник Петрушка пьян и совсем не соображает, что говорит.
Письмо от женщины
Утром Голядкин проспал и опоздал на службу. В своем отделении он передает письмо господину двойнику Якову Петровичу. Сослуживцы смотрят на настоящего Голядкина с надменным любопытством, а он ищет у всех сочувствия, но не находит. Со своим двойником он пытается объясниться в кофейной, но все напрасно.
После Голядкин обнаруживает у себя письмо от Клары Олсуфьевны, которая слезно просит спасти ее и назначает ему встречу. Он полез к себе в карман и нашел пузырек с лекарством, которое ему прописал Крестьян Иванович несколько дней назад. Оно выпадает из рук и разбивается.
Яков Петрович нанимает карету и едет сначала к его превосходительству, чтобы просить защиты, но его выдворяют в переднюю. Тогда Голядкин устремляется к Берендееву и ждет сигнала от Клары Олсуфьевны. Но вскоре его замечают гости, и его двойник просит зайти к Олсуфию Ивановичу. Тот заходит и садится возле него. Вскоре в толпе проносится: «Едет, едет!» В комнате появляется Крестьян Иванович, который и увозит с собой Якова Петровича. В это время за каретой бежит двойник, но вскоре и он исчезает. А главный герой с ужасом понимает, что Крестьян Петрович какой-то не такой, совсем не похожий на прежнего. Голядкин понимает, что он уже давно это предчувствовал.
Вот такую грустную нотку вносит в свое произведение Федор Достоевский. «Двойник» (краткое содержание, как видим, закончилось очень печально для главного героя) - это то произведение, которым можно было бы блистательно закончить свое литературное поприще, как сказал бы критик Белинский. Однако для Достоевского оно стало только началом...
Одно из самых загадочных произведений Достоевского, повесть «Двойник», в первом журнальном варианте имела подзаголовок «Приключения господина Голядкина», а в следующем издании Достоевский поменял подзаголовок, и это уже называлось «Петербургская поэма». До сих пор об этой вещи спорят, написаны горы литературы. Спорят о самом смысле произведения.
Постараемся разобраться, где собака зарыта в этой маленькой повести Достоевского. Достоевский взялся писать ее сразу после «Бедных людей». Буквально закончив одно произведение, сел за другое, но к читателю, что интересно, «Бедные люди» и «Двойник» пришли почти одновременно, разница была всего в две недели. В «Петербургском сборнике» в январе 1846 года вышли «Бедные люди», а потом в журнале «Отечественные записки» 1 февраля вышел «Двойник».
Достоевский начал работу над этой повестью в Ревеле (сейчас это Таллинн), в городе, который можно считать местом рождения «Двойника». Когда работа приближалась к концу, он написал брату: «Это будет мой шедевр». Достоевский потом читал эту повесть в кружке Белинского. Эту повесть слушал Тургенев. Все были в восхищении. Белинский говорил, что это даже сильнее, чем «Бедные люди». Другие говорили, что это, может быть, посильнее «Мертвых душ» Гоголя, а «Мертвые души» были все-таки основным шедевром того времени.
Но потом вдруг все изменилось, когда повесть была напечатана произошел какой-то слом. Изменил свое отношение Белинский, он счел это произведение неудачей Достоевского. В какой-то мере и сам Федор Михайлович поддался на эти разговоры, упал духом и тоже стал считать, что повесть ему не удалась. Но вот что интересно: выйдя с каторги, Достоевский обращается снова к «Двойнику». Вот, скажем, «Неточка Незванова» была не закончена, было бы гораздо логичнее ему вернуться и дописать «Неточку Незванову». Нет, он ее бросил, но зато вернулся к «Двойнику», пытался его исправить, дописать и доказать всем, что это вещь стоящая.
Вот пишет он брату уже после каторги: «Это исправление... будет стоить нового романа. Они увидят наконец [они - то есть вот те, кто не оценил], они увидят наконец, что такое «Двойник»!.. Одним словом, я вызываю всех на бой». Ну, это очень характерно для Достоевского: «Вызываю всех на бой». И опять же брату пишет: «Зачем мне терять превосходную идею, величайший тип по своей социальной важности, который я первый открыл и которого я был провозвестником». А это уже 1859 год. Чем все кончилось? Достоевский так и не завершил переделку «приключений» в «поэму». Он кое-что поправил, довольно много исправил, и мы сейчас «Двойник» имеем в двух вариантах: как он сначала вышел в журнале и как был напечатан в начале 1860-х годов.
Интересно, что Достоевский вернется к разговору о «Двойнике» еще раз через 30 лет после того, как он появился. В «Дневнике писателя» 1877 года он так говорит об этом произведении: «Повесть эта мне положительно не удалась, но идея ее была довольно светлая, и серьезнее этой идеи я никогда ничего в литературе не проводил». Это сказано, когда написаны «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Подросток». И накануне «Братьев Карамазовых» он сообщает брату, что никогда ничего серьезнее этой идеи не проводил! Вот одна из больших загадок, над которой бьется современная филология и бились критики XIX и XX века: смысл «Двойника».
После Гофмана и Гоголя
Сама тема двойничества не новая в литературе. В первую очередь приходит на память Гофман. В нескольких произведениях у него есть герои-двойники. Это роман «Эликсиры сатаны», это новеллы «Крошка Цахес», «Двойники», некоторые другие произведения. Гофмановская романтическая тема раздвоения человека пришла и в русскую литературу. Антоний Погорельский в 1828 году выпустил книгу «Двойник, или мои вечера в Малороссии». О двойничестве пишет и Вельтман. Что же нового внес Достоевский в эту гофмановскую тему?
Герой Достоевского - сумасшедший. Описывается процесс безумия, схождения с ума, что тоже не ново, на память прежде всего приходят «Записки сумасшедшего» Гоголя, и во многом Достоевский ориентируется на это произведение. На какой почве сходит с ума герой Достоевского? Примерно на той же, что и герой Гоголя. Гоголевский Поприщин, - тоже титулярный советник, как и Голядкин, он влюбляется в генеральскую дочь. Есть такой городской романс: «Он был титулярный советник, она - генеральская дочь». Так вот, нашему титулярному советнику непонятно, почему предпочтение отдано не ему, а другому человеку, у которого чин повыше: «Чем он лучше меня? Что у него, два носа, что ли? Такой же человек, как и я. Так почему он камер-юнкер, а я - нет?». Этот вопрос о царящей несправедливости его очень беспокоит, а в конечном счете приводит на грань безумия: «А почему я не испанский король? Почему бы мне не быть испанским королем?». Встает проблема самоидентификации личности, установления своего места в этом мире. Это и социальная проблема, это, конечно, и психологическая проблема.
У Достоевского в «Бедных людях» Макар Алексеевич Девушкин вопрошает Вареньку: «Почему другим все, а вам - ничего? Почему такая несправедливость, кто ее учинил?» Вот эта мысль о несправедливом устройстве мира и является причиной сумасшествия и Поприщина и Голядкина. Тут Достоевский идет вслед за Гоголем.
Ветошка с амбицией
Давайте присмотримся, кто же такой господин Голядкин и чем он отличается, скажем, от Макара Алексеевича Девушкина. На первых страницах описано утро титулярного советника Якова Петровича Голядкина. Сразу надо сказать, что титулярный советник - это не такой уж и маленький чин. Это примерно соответствует в армии чину капитана, то есть он не на самой низкой ступени находится, но и не на высокой. Он помощник столоначальника, а значит, не переписчик, как предыдущий герой Достоевского. Он уже сочиняет бумаги, он небольшой, но начальник. И не такой уж и бедный. Напоминаю, как Макару Алексеевичу 100 рублей дает его превосходительство, для него это громадная сумма, а вот в начале повести «Двойник» Голядкин пересчитывает свои средства - у него оказывается 750 рублей. Это не такая уж и маленькая сумма, сумма, которая, как говорит сам герой, далеко может повести. Она его и повела далеко, слишком даже далеко.
У него своя квартира! Макар Алексеевич Девушкин снимает, как вы помните, уголок на кухне, а у Голядкина своя, не нанятая квартира. У него свой лакей Петрушка. У него новехонький вицмундир, новые сапоги, шинель - не как у Девушкина или, скажем, гоголевского героя, у него шинель с енотовым воротником. То есть он, в общем-то, человек, который не бедствует. Его к бедным людям нельзя отнести.
Тогда в чем же беда господина Голядкина? Мы видим в начале повести, как он куда-то собирается, к какому-то очень важному событию готовится. Ему приносят новые сапоги, новую жилетку. Петрушка напяливает ливрею с чужого плеча. Подъезжает нанятая на один день карета. Зачем ему карета, притом с гербами, напрокат? Мы понимаем, что герой наш собирается на какое-то предприятие, и дальше происходят еще более странные вещи.
Он заезжает в Гостиный двор. Зачем-то оценивает серебряные и золотые изделия. Сторговывает обеденный чайный сервиз на 1500 рублей, то есть ровно вдвое дороже, чем у него есть денег. Затем торгуется и заказывает мёбели (как тогда говорили) на шесть комнат. У него всего одна комната, а он мёбель заказывает на шесть! Затем он присматривает затейливый дамский туалет в последнем вкусе моды. Зачем ему, холостяку, дамский туалет?
Зачем господин Голядкин все это проделывает? Он, судя по всему, хочет показаться чуточку повыше, чем он есть на самом деле. Сервиз зашкаливает вдвое, мебель - вшестеро, тут какая-то игра на повышение, когда человек, как бы сейчас сказали, позиционирует себя на более высоком месте в жизненной иерархии.
Ну и наконец, он едет в нелепой карете по Петербургу. Ему это доставляет удовольствие, быстро сменяемое страхом. Навстречу попадается его начальник, который страшно удивлен, видя господина Голядкина в громоздкой карете, и вот тут очень интересный эпизод. Голядкин прячется в угол кареты и говорит: «Это не я. Это не я, это другой». Здесь уже начинается раздвоение, «другой» - тот, кого он играет, на чьем месте он хотел бы оказаться.
Но куда же едет господин Голядкин? Он устремился на бал к господину Берендееву. (Интересные имена: голядь и берендеи - это, по русским летописям, племена, жившие когда-то на русской земле). Голядкин едет к господину Берендееву на бал в честь дня рождения его дочери, Клары Олсуфьевны. На бал его никто не приглашал. Более того, он здесь персона нон грата. Он, видимо, в свое время набедокурил и отрешен от дома, но тем не менее едет. С какой целью? Опять-таки, видимо, хочет доказать и другим, и самому себе, что он - не такой уж и мелкий человек.
И вот что интересно. У господина Голядкина очень часто в его рассуждениях возникает слово «ветошка», от «ветошь», и он многократно говорит, и сам себя убеждает в том, что не позволит «затереть себя, как ветошку, об которую грязные сапоги обтирают». «И, как ветошку, себя затирать я не дам». И решился он протестовать, это уже повествователь говорит, и протестовать всеми силами, до последней возможности. Правда, повествователь начинает сомневаться: может быть, если бы кто и захотел, так непременно обратил бы в ветошку господина Голядкина, но даже в этом случае пускай «подлая, грязная бы вышла ветошка, но ветошка эта была бы не простая, ветошка эта была бы с амбицией».
Перед нами не просто маленький человек, но маленький человек с амбицией, и амбиция его в том, что он желает занять более высокое положение, которое, как ему кажется, вполне соответствует его природе. Ну вот зачем он едет на этот несчастный бал? Может быть, он влюблен в Клару Олсуфьевну? Отнюдь. Просто его заедает, что в женихах человек более удачливый, чем он, некий Владимир Семенович, молодой коллежский асессор (это уже следующий чин после титулярного), и к тому же племянник начальника канцелярии. И по существу ведь, господи...
Петербургская поэма
Глава I
Было без малого восемь часов утра, когда титулярный советник Яков Петрович Голядкин очнулся после долгого сна, зевнул, потянулся и открыл наконец совершенно глаза свои. Минуты с две, впрочем, лежал он неподвижно на своей постели, как человек не вполне еще уверенный, проснулся ли он или всё еще спит, наяву ли и в действительности ли всё, что около него теперь совершается, или продолжение его беспорядочных сонных грез. Вскоре, однако ж, чувства господина Голядкина стали яснее и отчетливее принимать свои привычные, обыденные впечатления. Знакомо глянули на него зеленовато-грязноватые, закоптелые, пыльные стены его маленькой комнатки, его комод красного дерева, стулья под красное дерево, стол, окрашенный красною краскою, клеенчатый турецкий диван красноватого цвета с зелененькими цветочками и, наконец, вчера впопыхах снятое платье и брошенное комком на диване. Наконец, серый осенний день, мутный и грязный, так сердито и с такой кислой гримасою заглянул к нему сквозь тусклое окно в комнату, что господин Голядкин никаким уже образом не мог более сомневаться, что он находится не в тридесятом царстве каком-нибудь, а в городе Петербурге, в столице, в Шестилавочной улице, в четвертом этаже одного весьма большого, капитального дома, в собственной квартире своей. Сделав такое важное открытие, господин Голядкин судорожно закрыл глаза, как бы сожалея о недавнем сне и желая его воротить на минутку. Но через минуту он одним скачком выпрыгнул из постели, вероятно попав наконец в ту идею, около которой вертелись до сих пор рассеянные, не приведенные в надлежащий порядок мысли его. Выпрыгнув из постели, он тотчас же подбежал к небольшому кругленькому зеркальцу, стоящему на комоде. Хотя отразившаяся в зеркале заспанная, подслеповатая и довольно оплешивевшая фигура была именно такого незначительного свойства, что с первого взгляда не останавливала на себе решительно ничьего исключительного внимания, но, по-видимому, обладатель ее остался совершенно доволен всем тем, что увидел в зеркале. «Вот бы штука была, сказал господин Голядкин вполголоса, вот бы штука была, если б я сегодня манкировал в чем-нибудь, если б вышло, например, что-нибудь не так, прыщик там какой-нибудь вскочил посторонний или произошла бы другая какая-нибудь неприятность; впрочем, покамест недурно; покамест всё идет хорошо». Очень обрадовавшись тому, что всё идет хорошо, господин Голядкин поставил зеркало на прежнее место, а сам, несмотря на то что был босиком и сохранял на себе тот костюм, в котором имел обыкновение отходить ко сну, подбежал к окошку и с большим участием начал что-то отыскивать глазами на дворе дома, на который выходили окна квартиры его. По-видимому, и то, что он отыскал на дворе, совершенно его удовлетворило; лицо его просияло самодовольной улыбкою. Потом, заглянув, впрочем, сначала за перегородку в каморку Петрушки, своего камердинера, и уверившись, что в ней нет Петрушки, на цыпочках подошел к столу, отпер в нем один ящик, пошарил в самом заднем уголку этого ящика, вынул наконец из-под старых пожелтевших бумаг и кой-какой дряни зеленый истертый бумажник, открыл его осторожно и бережно и с наслаждением заглянул в самый дальний, потаенный карман его. Вероятно, пачка зелененьких, сереньких, синеньких, красненьких и разных пестреньких бумажек тоже весьма приветливо и одобрительно глянула на господина Голядкина: с просиявшим лицом положил он перед собою на стол раскрытый бумажник и крепко потер руки в знак величайшего удовольствия. Наконец он вынул ее, свою утешительную пачку государственных ассигнаций, и, в сотый раз, впрочем, считая со вчерашнего дня, начал пересчитывать их, тщательно перетирая каждый листок между большим и указательными пальцами. «Семьсот пятьдесят рублей ассигнациями! окончил он наконец полушепотом. Семьсот пятьдесят рублей... знатная сумма! Это приятная сумма, продолжал он дрожащим, немного расслабленным от удовольствия голосом, сжимая пачку в руках и улыбаясь значительно, это весьма приятная сумма! Хоть кому приятная сумма! Желал бы я видеть теперь человека, для которого эта сумма была бы ничтожною суммою? Такая сумма может далеко повести человека...» «Однако что же это такое? подумал господин Голядкин, да где же Петрушка?» Всё еще сохраняя тот же костюм, заглянул он другой раз за перегородку. Петрушки опять не нашлось за перегородкой, а сердился, горячился и выходил из себя лишь один поставленный там на полу самовар, беспрерывно угрожая сбежать, и что-то с жаром, быстро болтал на своем мудреном языке, картавя и шепелявя господину Голядкину, вероятно, то, что, дескать, возьмите же меня, добрые люди, ведь я совершенно поспел и готов. «Черти бы взяли! подумал господин Голядкин. Эта ленивая бестия может, наконец, вывесть человека из последних границ; где он шатается?» В справедливом негодовании вошел он в переднюю, состоявшую из маленького коридора, в конце которого находилась дверь в сени, крошечку приотворил эту дверь и увидел своего служителя, окруженного порядочной кучкой всякого лакейского, домашнего и случайного сброда. Петрушка что-то рассказывал, прочие слушали. По-видимому, ни тема разговора, ни самый разговор не понравились господину Голядкину. Он немедленно кликнул Петрушку и возвратился в комнату совсем недовольный, даже расстроенный. «Эта бестия ни за грош готова продать человека, а тем более барина, подумал он про себя, и продал, непременно продал, пари готов держать, что ни за копейку продал. Ну, что?..» Ливрею принесли, сударь. Надень и пошел сюда. Надев ливрею, Петрушка, глупо улыбаясь, вошел в комнату барина. Костюмирован он был странно донельзя. На нем была зеленая, сильно подержанная лакейская ливрея, с золотыми обсыпавшимися галунами и, по-видимому, шитая на человека ростом на целый аршин выше Петрушки. В руках он держал шляпу, тоже с галунами и с зелеными перьями, а при бедре имел лакейский меч в кожаных ножнах. Наконец, для полноты картины, Петрушка, следуя любимому своему обыкновению ходить всегда в неглиже, по-домашнему, был и теперь босиком. Господин Голядкин осмотрел Петрушку кругом и, по-видимому, остался доволен. Ливрея, очевидно, была взята напрокат для какого-то торжественного случая. Заметно было еще, что во время осмотра Петрушка глядел с каким-то странным ожиданием на барина и с необыкновенным любопытством следил за всяким движением его, что крайне смущало господина Голядкина. Ну, а карета? И карета приехала. На весь день? На весь день. Двадцать пять, ассигнацией. И сапоги принесли? И сапоги принесли. Болван! не можешь сказать принесли-с . Давай их сюда. Изъявив свое удовольствие, что сапоги пришлись хорошо, господин Голядкин спросил чаю, умываться и бриться. Обрился он весьма тщательно и таким же образом вымылся, хлебнул чаю наскоро и приступил к своему главному, окончательному облачению: надел панталоны почти совершенно новые; потом манишку с бронзовыми пуговками, жилетку с весьма яркими и приятными цветочками; на шею повязал пестрый шелковый галстух и, наконец, натянул вицмундир, тоже новехонький и тщательно вычищенный. Одеваясь, он несколько раз с любовью взглядывал на свои сапоги, поминутно приподымал то ту, то другую ногу, любовался фасоном и что-то всё шептал себе под нос, изредка подмигивая своей думке выразительною гримаскою. Впрочем, в это утро господин Голядкин был крайне рассеян, потому что почти не заметил улыбочек и гримас на свой счет помогавшего ему одеваться Петрушки. Наконец справив всё, что следовало, совершенно одевшись, господин Голядкин положил в карман свой бумажник, полюбовался окончательно на Петрушку, надевшего сапоги и бывшего, таким образом, тоже в совершенной готовности, и, заметив, что всё уже сделано и ждать уже более нечего, торопливо, суетливо, с маленьким трепетанием сердца сбежал с своей лестницы. Голубая извозчичья карета, с какими-то гербами, с громом подкатилась к крыльцу. Петрушка, перемигиваясь с извозчиком и с кое-какими зеваками, усадил своего барина в карету; непривычным голосом и едва сдерживая дурацкий смех, крикнул: «Пошел!», вскочил на запятки, и всё это, с шумом и громом, звеня и треща, покатилось на Невский проспект. Только что голубой экипаж успел выехать за ворота, как господин Голядкин судорожно потер себе руки и залился тихим, неслышным смехом, как человек веселого характера, которому удалось сыграть славную штуку и которой штуке он сам рад-радехонек. Впрочем, тотчас же после припадка веселости смех сменился каким-то странным озабоченным выражением в лице господина Голядкина. Несмотря на то, что время было сырое и пасмурное, он опустил оба окна кареты и заботливо начал высматривать направо и налево прохожих, тотчас принимая приличный и степенный вид, как только замечал, что на него кто-нибудь смотрит. На повороте с Литейной на Невский проспект он вздрогнул от одного самого неприятного ощущения и, сморщась, как бедняга, которому наступили нечаянно на мозоль, торопливо, даже со страхом прижался в самый темный уголок своего экипажа. Дело в том, что он встретил двух сослуживцев своих, двух молодых чиновников того ведомства, в котором сам состоял на службе. Чиновники же, как показалось господину Голядкину, были тоже, с своей стороны, в крайнем недоумении, встретив таким образом своего сотоварища; даже один из них указал пальцем на господина Голядкина. Господину Голядкину показалось даже, что другой кликнул его громко по имени, что, разумеется, было весьма неприлично на улице. Герой наш притаился и не отозвался. «Что за мальчишки! начал он рассуждать сам с собою. Ну, что же такого тут странного? Человек в экипаже; человеку нужно быть в экипаже, вот он и взял экипаж. Просто дрянь! Я их знаю, просто мальчишки, которых еще нужно посечь! Им бы только в орлянку при жалованье да где-нибудь потаскаться, вот это их дело. Сказал бы им всем кое-что, да уж только...» Господин Голядкин не докончил и обмер. Бойкая пара казанских лошадок, весьма знакомая господину Голядкину, запряженных в щегольские дрожки, быстро обгоняла с правой стороны его экипаж. Господин, сидевший на дрожках, нечаянно увидев лицо господина Голядкина, довольно неосторожно высунувшего свою голову из окошка кареты, тоже, по-видимому, крайне был изумлен такой неожиданной встречей и, нагнувшись сколько мог, с величайшим любопытством и участием стал заглядывать в тот угол кареты, куда герой наш поспешил было спрятаться. Господин на дрожках был Андрей Филиппович, начальник отделения в том служебном месте, в котором числился и господин Голядкин в качестве помощника своего столоначальника. Господин Голядкин, видя, что Андрей Филиппович узнал его совершенно, что глядит во все глаза и что спрятаться никак невозможно, покраснел до ушей. «Поклониться иль нет? Отозваться иль нет? Признаться иль нет? думал в неописанной тоске наш герой, или прикинуться, что не я, а что кто-то другой, разительно схожий со мною, и смотреть как ни в чем не бывало? Именно не я, не я, да и только! говорил господин Голядкин, снимая шляпу пред Андреем Филипповичем и не сводя с него глаз. Я, я ничего, шептал он через силу, я совсем ничего, это вовсе не я, Андрей Филиппович, это вовсе не я, не я, да и только». Скоро, однако ж, дрожки обогнали карету, и магнетизм начальнических взоров прекратился. Однако он всё еще краснел, улыбался, что-то бормотал про себя... «Дурак я был, что не отозвался, подумал он наконец, следовало бы просто на смелую ногу и с откровенностью, не лишенною благородства: дескать, так и так, Андрей Филиппович, тоже приглашен на обед, да и только!» Потом, вдруг вспомнив, что срезался, герой наш вспыхнул как огонь, нахмурил брови и бросил страшный вызывающий взгляд в передний угол кареты, взгляд, так и назначенный с тем, чтоб испепелить разом в прах всех врагов его. Наконец, вдруг, по вдохновению какому-то, дернул он за снурок, привязанный к локтю извозчика-кучера, остановил карету и приказал поворотить назад, на Литейную. Дело в том, что господину Голядкину немедленно понадобилось, для собственного же спокойствия вероятно, сказать что-то самое интересное доктору его, Крестьяну Ивановичу. И хотя с Крестьяном Ивановичем был он знаком с весьма недавнего времени, именно посетил его всего один раз на прошлой неделе, вследствие кой-каких надобностей, но ведь доктор, как говорят, что духовник, скрываться было бы глупо, а знать пациента его же обязанность. «Так ли, впрочем, будет всё это, продолжал наш герой, выходя из кареты у подъезда одного пятиэтажного дома на Литейной, возле которого приказал остановить свой экипаж, так ли будет всё это? Прилично ли будет? Кстати ли будет? Впрочем, ведь что же, продолжал он, подымаясь на лестницу, переводя дух и сдерживая биение сердца, имевшего у него привычку биться на всех чужих лестницах, что же? ведь я про свое и предосудительного здесь ничего не имеется... Скрываться было бы глупо. Я вот таким-то образом и сделаю вид, что я ничего, а что так, мимоездом... Он и увидит, что так тому и следует быть». Так рассуждая, господин Голядкин поднялся до второго этажа и остановился перед квартирою пятого нумера, на дверях которого помещена была красивая медная дощечка с надписью:Крестьян Иванович Рутеншпиц,
доктор медицины и хирургии.
Остановившись, герой наш поспешил придать своей физиономии приличный, развязный, не без некоторой любезности вид и приготовился дернуть за снурок колокольчика. Приготовившись дернуть за снурок колокольчика, он немедленно и довольно кстати рассудил, что не лучше ли завтра и что теперь покамест надобности большой не имеется. Но так как господин Голядкин услышал вдруг на лестнице чьи-то шаги, то немедленно переменил новое решение свое и уже так, заодно, впрочем с самым решительным видом, позвонил у дверей Крестьяна Ивановича.
Это произведение перешло в общественное достояние. Произведение написано автором, умершим более семидесяти лет назад, и опубликовано прижизненно, либо посмертно, но с момента публикации также прошло более семидесяти лет. Оно может свободно использоваться любым лицом без чьего-либо согласия или разрешения и без выплаты авторского вознаграждения.
Чиновник Яков Петрович Голядкин просыпается однажды в своем доме в пасмурный осенний день. Он заспан, помят, плешив, но отражение в зеркале нравится герою. Он насчитывает в бумажнике сумму – 750 рублей.
Глава 2
Главный герой отправляется к личному доктору – Крестьяну Ивановичу Рутеншпицу. Там он жалуется доктору на светскую суету и шум, тогда как сам он любит покой и тишину. Он до сих пор не научился поддерживать светскую беседу. Он маленький человек, не умеет хитрить, и этим нельзя гордиться, по его мнению. Жалуется он и на то, что племянник его начальника оболган. Кто-то распустил слух, что он намерен жениться на Кларе Олсуфьвне, тогда как уже сосватан с другой невестой – бесстыжей немке Каролине Ивановне. Доктор не понимает его возмущения. Яков Петрович уходит в негодовании, считая доктора глупцом.
Глава 3
Далее Голядкин отправляется к Олсуфию Ивановичу Берендееву, куда его не впускают. Дело в том, что сегодня день именин дочери Берендеева, по этому поводу в доме проводится званый обед и бал. Голядкин ждет в прихожей. Долго сомневаясь, он наконец решается пробраться в главную залу, где танцуют гости. Все устремляют на него свои взгляды, герой от страха и стыда забивается в угол, ощущая себя подобным никчемной букашке. Его выдворяют из дома на улицу.
Глава 3
Статский советник Голядкин бежит со всех ног, спасаясь от погони. Вокруг страшная ноябрьская ночь – идет дождь со снегом, вокруг холод и сырость. Яков Петрович мечтал не просто убежать от себя, а чтобы его не стало совсем на свете. Он стоит на мосту набережной, смотрит на черную воду, практически находясь в беспамятстве. По дороге домой он встречает человека, двигающегося, как и он, полутрусцеватой походкой. Встречаются они несколько раз. И когда герой находит его уже в своей квартире, он понимает, что это незнакомец и есть он сам, другой Голядкин, абсолютный двойник героя.
Глава 4
Наутро титулярный советник Голядкин приходит на работу – в свое отделение. И здесь он видит нового сослуживца – вчерашнего двойника Якова Петровича, при всем прочем носящего такую же фамилию, как у главного героя. Но никто этого не замечает, не удивляется столь странному совпадению. По окончании трудового дня двойник подходит к герою с просьбой поговорить, на что Голядкин-оригинал приглашает двойника к себе домой.
Глава 5
Имя гостя такое же – Яков Петрович. Главный герой угощает его ужином, поит вином, постепенно понимает, что двойник нравится ему. Он мечтает жить с ним, как рыба с водой, как родные братья. Сразу же в голове его зарождаются планы мошенничества и обмана с помощью своего «младшего брата».
Глава 6
Когда Яков Петрович проснулся на следующее утро, он не обнаруживает своего гостя. Мнение его изменилось – он сожалеет, что принял добром близнеца. Он направляется на службу, где в проходе сталкивается со своим близнецом, то он словно не видит его, не замечает. Голядкин-двойник пытается прогнуться под начальством нечестным способом – предлагает отличную работу настоящего Голядкина как свою. На глазах у всех сотрудников Голядкин-младший высмеивает старшего – он щипает его за лицо и бьет по брюху, и все это видят. Потом делает вид, что чем-то занят, и куда-то исчез. Старший Голядкин не может оставить все как есть, он протестует. После работы он стремится твердо поговорить с двойником, но тот, не став слушать его, уезжает куда-то в карете.
Глава 7
Теперь Яков Петрович считает своего близнеца скверным обманщиком, игроком, подлецом и подлизой. Не зная, как еще поступить, он пишет ему письмо с требованием дать объяснение его поведению. Он передает письмо слуге Петрушке и приказывает отнести его на адрес титулярного советника Голядкина. Петрушка нашел его адрес – Шестилавочная улица, но это оказывается адресом самого Голядкина-настоящего. Советник думает, что слуга пьян и отсылает его вон.
Глава 8
В полудреме Голядкин видит себя в приятельской компании, где периодически появляется незнакомец и позорит при всех его честное имя. Он пытается убежать, но оглянувшись, видит вокруг множество двойников, подобных ему.
Глава 9
Голядкин просыпается только к обеду и в ужасе понимает, что проспал службу. Он приходит в отделение своей службы и через писаря передает письмо Голядкину-младшему.
Глава 10
Уже начало темнеть, когда господин Голядкин явился на службу. Сослуживцы смотрят на него с невероятным удивлением и пренебрежением. Среди коллег появляется господин Голядкин-младший, протягивающий руку настоящему Якову Петровичу. Герой яростно, крепко пожимает ее. Тут же двойник отдергивает руку, словно замарал ее в чем-то, тщательно вытирает пальцы. Голядкин-старший оскорблен, пытается найти сочувствие в лицах сослуживцев – у Антона Антоновича Сеточкина. Но последний вслух высказывает свое неодобрение по отношению его поступка с двумя благородными особами.
Глава 11
На улице Голядкин-старший догоняет двойника, предлагает поговорить в кофейне. Он говорит, что они не враги, злые языки оболгали его. Но неприятель снова повторяет шутку с пожатием руки, чем окончательно унижает Голядкина-старшего и исчезает.
Глава 12
Неожиданно для себя Голядкин-старший обнаруживает у себя в кармане письмо, которое утром передавал с писарем. В этой записке Клара Олсуфьевна умоляет спасти ее от погибели, от человека, который противен ей. Она просит его о встрече в два часа ночи. Пытаясь расплатиться, Голядкин-старший находит у себя в кармане баночку с лекарством, прописанным ему доктором Крестьяном Ивановичем несколько дней назад. Бутылек с темно-красной жидкость падает и разбивается на полу трактира.
Глава 13
Размышляя о Кларе Олсуфьевне, Яков Петрович отмечает ее избалованность, как и многих юных девушек, романтическими любовными французскими романами. Он, наняв карету, направляется к его превосходительству с просьбой защитить его от врагов. Тот обещает решить проблему, и главный герой оказывается в приемной. Тогда он идет к Берендееву, ожидая знака от Клары. Скоро его замечают там, и Голядкин-двойник приглашает его войти. Голядкин-старший расположился рядом с Кларой Олсуфьевной. С них не спускают глаз окружающие. Вдруг послышались крики: «Едет! Едет!». В комнате появляется доктор и увозит Якова Петровича. Какое-то время их экипаж преследует двойник, но вскоре и он исчезает. Тут герой осознает, что перед ним другой доктор Крестьян Иванович – ужасный, злой. Герой понимает, что давно знал, что все вот так закончится…